Дворец для любимой - Страница 50

То, что я должен был отправиться вместе со своими людьми, тоже легко объяснимо. Этот мир еще очень далек от всяких там демократий. Готом — король, а люди, сидящие передо мной, за исключением Анри Коллайна, пусть это слово не прозвучит ругательным — простолюдины. И они вместе с молоком матери впитали почтение ко всяким царствующим особам.

Это мне намного проще, я вырос в совершенно другом мире, где короли имеются и на эстраде, и в спорте, а иногда слово 'король' может даже прозвучать как ругательное. Это я гадить хотел на то обстоятельство, что Готом знает своих предков аж до сто восемнадцатого колена, что он король, и папа у него был королем, и мама королевой. И людям будет действовать значительно проще, если они будут знать, что за их спиной стою я. Причем стою не где-то там очень далеко, а вот здесь, буквально в двух шагах за их спиной.

Так что мне придется идти вместе с ними, хочу я того, или не очень. Хотя чего уж там, совсем не хочу, до нервной дрожи не хочу. Больше всего сейчас я хочу оказаться в Дрондере, я так давно любимую не видел. Да и мало от меня будет проку в предстоящем деле, скорее, стану даже обузой, но идти надо.

Обо всем этом я думал, глядя на людей, замерших от изумления за столом. Лишь Коллайн печально покачал головой: мол, что-то типа того я и предполагал услышать.

' Очень разумным решением, — размышлял я, — было бы послать еще один отряд, к Чуинстоку, чтобы отвлечь внимание от основного. Послать, конечно же, тех, кто отсутствует здесь, чтобы при их поимке, а такое вполне можно допустить, они не смогли рассказать ничего, кроме задачи, поставленной перед ними. Такие люди у меня есть, и ситуация вполне склоняет к тому, чтобы ими пожертвовать. И все же я не смогу так поступить, никак не смогу. Понадобится, и я пошлю их в самое пекло, где они непременно погибнут, но вот так подставить… нет. Черт бы меня побрал вместе с моими убеждениями, как они иногда мне самому мешают. Ладно, горбатого могила исправит, теперь о деле'…

Король Готом держался достойно, даже немного величаво. Плавные жесты, взгляд человека, привыкшего повелевать… Словом, он выглядел так же, как и при прежней нашей встрече, когда в плену у него был я. Разве что его больший, почти огромный нос заострился от тягот пути, перенесенных им по дороге в Сверендер. И все же выдержка ему изменила, когда я заявил ему о своем намерении обменять его на барона Горднера.

За время своего пленения у него было время подумать, на что он может пойти, в случае, если мы потребуем за его освобождение какие-то крупные уступки со стороны Трабона. Что он может себе позволить, а что пойдет вразрез с его представлениями о чести. Вероятно, он даже допустил мысль, что ему придется пробыть в плену до окончания дойны, как бы она не закончилась. Возможно, он успел смириться с тем, что его попросту умертвят, обставив дело таким образом, как будто бы у него непереносимость какого-либо продукта, приведшая к летальному исходу.

Но когда я объявил ему о своем намерении, то всерьез опасался того, что у него случится инсульт, до того лицо его налилось кровью. Или как у нас говорили примерно в эти же времена — апоплексический удар. Пришлось даже вызвать колокольчиком дежурившего на всякий случай в соседнем помещении лекаря.

Королям не принято наносить пощечины, здесь же присутствовала целая оплеуха, причем публичная, еще и с последующим маканием головы в неопорожнённую ночную вазу.

Трабонский король впился в меня взглядом, тщетно пытаясь убедиться в том, что я очень неудачно пошутил. Да как бы ни так, Готом, как бы ни так, никаких шуток не будет. Я обменяю тебя на барона Горднера. И, даже если ты сам на это не пойдешь, то пойдут твои люди. Но и у них ситуация — не позавидуешь. Обменять своего собственного короля на какого-то барона, и всё! Никаких других требований, вообще ничего, только голову за голову.

Великий полководец, непобедимый король Трабона Готом IV обменян на безвестного барона, к тому же бывшего преступника, чудом избежавшего петли имперского палача!

Когда Готом понял, что я не шучу, он сник на глазах и начал выглядеть уставшим человеком слегка за сорок, у которого уже начали проявляться хронические болячки, а по утрам частенько кружится голова.

Я усмехнулся, представив себе, какова будет реакция высокопоставленных людей по всей Империи, того же герцога Ониойского.

О пленении короля Трабона знали все. Готом даже успел получить приглашение от герцога посетить его резиденцию. Я от имени Готома приглашение отклонил, сославшись на недомогание короля, даже не поставив последнего в известность.

Ничего, каким бы ни было мое решение, все они пережуют и проглотят. Понимаю, что так не делается, так ведь и весь грех на мне. Вся операция и задумывалось только ради того, чтобы обменять Горднера. Иначе проще было бы убить трабонского короля, и хлопот было бы значительно меньше. Ведь теперь в его лице, я приобрету такого врага, что и злейшему врагу не пожелаешь, если можно так выразиться.

Коллайн всячески пытался меня образумить, приведя множество доводов против такого обмена, все как один веские, проявляя при этом чудеса красноречия. Наконец он заявил:

— Хорошо, мне тебя не переубедить. Но ведь есть яды, надежные яды, которые действуют не сразу, а через несколько недель. Трудно будет связать нас со смертью короля Готома после такого срока.

— Нет, — покачал я головой. — Нам вообще следует молиться о том, чтобы он даже не чихнул в ближайшие пару месяцев.

Коллайн угомонился только после моего вопроса: