Дворец для любимой - Страница 48

В Тронденте меня ждали две новости. Новости оказались такими, какими им и положено быть: одна хорошая и одна плохая. И я очень порадовался бы первой, если бы не вторая.

В первом письме от Анри Коллайна, переданном мне начальником гарнизона Трондента, было сообщение о применении морских мин против флота Абдальяра. Очень удачном применении, в результате чего вражеский флот понес чувствительные потери, лишившись даже одного из своих флагманов — восьмидесятисеми пушечного линейного корабля, переломившегося пополам и затонувшего. И это еще помимо трех фрегатов, два из которых уже точно не смогут принять участие в дальнейшей войне. Подробностей операции в письме не было, разве что Анри сообщил, что с нашей стороны потерь нет.

Все еще радуясь, и даже приняв решение задержаться на день в Тронденте, чтобы отпраздновать это событие, я вскрыл второе письмо.

Прочитав первые его строки, почувствовал, как почти праздничное настроение стремительно рухнуло вниз. Во втором донесении все тот же Коллайн писал, что барон Эрих Горднер попал в плен.

Как мы не торопились, дорога в Сверендер заняла почти неделю. Отставших не ждали, дорог был каждый час. И дело было даже не в том, что Горднер слишком много знал для того, чтобы попасться в руки врага. Эрих был мне очень дорог как человек. Именно его я всегда считал своим наставником, он был человеком, давшим мне так много, и чьим мнением я так дорожил. Дорожил настолько, что в иных ситуациях даже думал о том, как бы он сам поступил на моем месте.

Кроме того, зная его характер, я мог предположить, что он предпочтет уйти из жизни добровольно, чем открыть все то, что ему известно.

Оставалась слабая надежда на то, что он попался не как Эрих Горднер, а как простой исполнитель. В Сверендере она развеялась полностью — его взяли именно как барона Горднера.

Теперь даже поздравления с блестящей морской операции, произошедшей в бухте Триниаль, сыпавшиеся на меня со всех сторон в ставке герцога Ониойского, не вызывали ничего, кроме вымученной улыбки.

— Артуа, — убеждал себя я. — Ведь идет война, и потери неизбежны. В войне потери даже запланированы. Так что же тебя так гнетет?

По большому счету, я никогда не считал Горднера другом. Таким, например, как Анри Коллайна или Фреда фер Груенуа, слишком уж мы были разными.

Да, Эрих очень мне когда-то помог, еще в самом начале моего появления в этом мире, многому научил, на многое открыл глаза. И то, кем я сейчас стал, тоже во многом благодаря ему. Я до сих пор помню слова Горднера, сказанные им однажды:

— Артуа, есть люди, ищущие опасность в каждой возможности, и есть люди, ищущие возможность в каждой опасности. И ты должен решить сам, каким именно ты будешь. Потому что выбор: или-или.

И дело даже не в моем освобождении после того, как меня пленили в Варентере. А ведь тогда я уже свыкся с мыслью о том, что не стану разменной фигурой в руках короля Готома или великолепным источником информации, и избежать этого можно было только одним способом. Тем, который сейчас мог

применить сам Эрих. Если уже не применил.

Тогда операция по моему освобождению была проведена им блестяще.

Горднер со своими людьми сумел опередить конвой и ждал его, устроив засаду в подходящем для этого местечке: мосток, перекинутый через неширокую, но с крутыми берегами речку, и чуть ли не сразу за ним резкий поворот дороги с подходящим к самой обочине густым лесом.

— Сложность была только в одном, — рассказывал после Горднер, — чтобы вытащить тебя из кареты до того момента, как твои конвоиры, услышав звуки нападения на конвой, исполнили бы приказ короля Готома.

В этом мы с ним сошлись единодушно: такой приказ был. И хвала создателю, что у Эриха все получилось. Подумаешь, пару дней после своего освобождения я ловил мультики в глазах, как будто бы на сварку насмотрелся, и переспрашивал вопрос каждый раз, когда мне его задавали.

Все события, по рассказу самого Горднера происходили следующим образом.

После того как меня извлекли из кареты, последовал взрыв моста, отрезая большую часть конвоя, следовавшего позади. Передняя часть, скрывшаяся к тому времени за поворотом дороги, получила свое с помощью динамита, когда попыталась отреагировать на происходящее.

Ну а потом была бешеная скачка по лесу, когда я прижал голову к холке лошади, потому что некоторое время не мог видеть вообще ничего, и у меня не получилось бы ее уберечь от ветки или сучка дерева…

Дом, расположенный почти на самой окраине Сверендера, где находилась база парней из Доренса, представлял собой двухэтажный каменный особняк, к слову, ужасно запущенный. Что немудрено, женщин там не было ни одной. Но располагался он удобно, подъезды к нему были скрытными, а невдалеке протекала впадающая в Сверен небольшая речушка Тоза.

Я прибыл туда в сопровождении нескольких своих людей, среди которых не оказалось ни Проухва, ни Шлона. Иначе к чему мне было облачаться в одежду присущую торговцу средней руки, если таких габаритных людей как они, в Империи чуть ли не считанные единицы.

В доме меня поджидал Анри Коллайн, прибывший еще накануне.

О подробностях пленения Горднера я уже знал. Его с несколькими его людьми взяли на каком-то захудалом постоялом дворе посреди ночи.

— Господин барон непременно ушел бы, если бы не сломал ногу, выпрыгивая из окна, — рассказывал один из спасшихся, которому, кстати, сам барон и приказал бежать, чтобы доложить о случившемся. Остальные остались с Горднером, но спасти его так и не смогли, слишком уж много людей участвовало в захвате.